Алексис Ципрас, самый успешный левый политик за последние пять лет, не избран на повторный срок. Так погасла еще одна звезда на левом небосводе. Пабло Иглесиас из испанской «Подемос», Берни Сандерс в США, Джереми Корбин в Великобритании – все они пережили период короткого политического взлета, начавшегося в 2015 году. С тех пор сияние звезд каждого из них угасало.
А ведь все так многообещающе начиналось. Еще в июле 2015 года люди танцевали в Афинах на Площади Конституции, празднуя победу «Нет» на референдуме. Это был один из последних моментов, когда – по крайней мере, в Греции – явственно ощущалось дуновение социалистической success story. Афины должны были дать импульс, чтобы помочь прорыву левых сил, вновь возродившимся благодаря общественным протестам. В Испании их товарищи из партии «Подемос», сплотившись вокруг своего харизматичного профессора Пабло Иглесиаса, смогли в конце 2015-го стать показательным примером, когда на парламентских выборах получили более 20 процентов, совсем немного уступив социал-демократам из Испанской социалистической рабочей партии (PSOE).
Через два месяца после греческого референдума лидером лейбористов Великобритании с подавляющим преимуществом был избран левый аутсайдер Джереми Корбин. У него довольно практичные дружественные отношения с Янисом Варуфакисом, Enfant terrible первых месяцев СИРИЗА, который вскоре после своей отставки хвастался ему, как он пытался развернуть мейнстрим. Даже в США политика левых сил стала допустимой в приличном обществе. Берни Сандерс, демократический социалист, согласно его собственным высказываниям, стал серьезным конкурентом среди кандидатов от Демократической партии на пост президента в 2016 году.
Взлет левых произошел с запозданием в несколько лет после разрушительного финансового кризиса, который в 2008 году поверг Европу и США в глубокую рецессию. Маленькая Греция, если смотреть на нее издалека, стала ярким примером того, как финансовые рынки и спекулянты могут паразитировать на тяге населения к излишеству. Ибо то, что происходило в Греции под руководством «тройки» и министра финансов Германии Шойбле в небольших масштабах и в крайних случаях, нашло воплощение в аналогичной форме во многих обществах Запада. Спасение банков многие страны смогли позволить себе только путем влезания в новые долги. А неолиберальный экономический мейнстрим призвал к плану жесткой экономии, чтобы уменьшить эти долги. В результате произошло сокращение рабочих мест в госсекторе, повышение налогов и сокращение государственных пособий, прежде всего в социальном секторе.
То, что продавила «тройка» в Греции в начале 2010 года во время правления Всегреческого социалистического движения (ПАСОК), было позже осуществлено в Испании правительством Сапатеро (PSOЕ), а в Великобритании лидером лейбористов, премьер-министром Гордоном Брауном, а затем коалицией консерваторов и либерал-демократов. Только США усилили госрегулирование, тем не менее им также не удалось избежать того, что вследствие кризиса многие американцы потеряли свои дома, а социальное неравенство значительно выросло.
Глубокий кризис финансового капитализма и его радикальные социальные последствия вызвали ответную политическую реакцию. Такие новые политические акторы, как Ципрас и Иглесиас, а также старые герои – Корбин и Сандерс – снова оказались в центре политических событий. Их месседж открыл пути новому и старому электорату. С одной стороны, в своей программной риторике они апеллировали к общественному недовольству и протестным настроениям, с другой – они также подавали надежды на другую форму политики. Их поддерживала смесь старых партийных структур и современных общественных движений, которые сформировались в ответ на острые социальные проблемы. Испанские Indignados («Возмущенные»), британская инициатива масс Momentum, а также многие социальные инициативы в Греции, казалось, стали питательной средой для нового формата политики. В предвыборных слоганах, таких как «Появляется надежда» (коалиция СИРИЗА), «Грядут перемены» («Подемос») или «Для многих, а не для избранных» (лейбористы), отражалась перезагрузка риторики.
Сегодня все это выглядит гораздо мрачнее. Ципрас – снова лидер оппозиции, хотя и с внушительным результатом. Для Подемоса после парламентских выборов 2015 года началось затяжное падение. А Корбин, хотя и получил для Лейбористской партии сенсационные 40 процентов на парламентских выборах 2017 года, но впоследствии их потерял. С тех пор он оказался в ловушке Брексита и не нашел четкого ответа на актуальный решающий вопрос британской политики. Кроме того, партия страдает от неспособности приструнить любителей антисемитских заявлений в своих рядах. Результат – рейтинг, упавший до 20 процентов. Берни Сандерс снова оказался в среде кандидатов от Демократической партии, но драйва и динамики, которые были в прошлый раз, больше нет. Их звезды померкли на политическом небосклоне так же быстро, как и загорались.
Перемен требовало само время, но левые не слышали этих призывов.
Волна, которая подняла Ципраса и его сподвижников, состояла преимущественно из неудовлетворенности существующим положением вещей и враждебного отношения к доминирующей догме неолиберализма. Но коалиции СИРИЗА и другим не хватает четкого представления о том, какую же политику следует реализовывать взамен старой и какой нарратив может быть при этом задействован. Концептуальный базис, на котором Тэтчер и Рейган с конца 1970-х строили свой политический дискурс при осуществлении консервативного переворота, не имеет (пока) каких-либо адекватных аналогов со стороны социалистов.
Вместо этого происходит только смена декораций. То, что началось как борьба с системой, вскоре стало сражением против элит в Греции и Испании. Ожидания как среди населения, так и в левых кругах по всему миру были просто огромны. Молодые избиратели, поддерживающие СИРИЗА, жаждали непосредственных и радикальных перемен. Вместо этого они наблюдали продолжение старой пьесы «Затяните-потуже-пояса» с новыми актерами. Разочарование в этих ожиданиях привело к фрустрации и крушению иллюзий в наработанных кругах сторонников. Недостаточно, подобно Ципрасу, делать все то же самое, что и предыдущие правительства. Или если, подобно Корбину, заниматься только тактикой и пытаться использовать Брексит, символ стремления к большему контролю, лишь в качестве стремянки для собственного захвата власти.
Левая политика нуждается в последовательной логике и пошаговой инструкции по ее имплементации в весьма враждебной среде. Только тогда можно надолго убедить людей, что можно построить другое общество.
В дифирамбах левым «вестникам надежд», заполонивших также и медийное пространство, и даже в особенности его, таился близкий крах: причиной эпитафий, посвященным левым покорителям вершин, стало то, что за несколько лет пребывания в правительстве или оппозиции они быстро стали частью все той же существующей системы. Протекционизм, заигрывание с заинтересованными кругами и дальнейшее уклонение от уплаты налогов высшими слоями среднего класса никуда не исчезли и во времена правления коалиции СИРИЗА. Лейбористы потеряли драйв предыдущих кампаний и увязли в тактических распрях. Пабло Иглесиас лишь тогда привлек активное внимание к своей скромной персоне социалиста, когда приобрел шикарный загородный дом, а затем вполне себе классическим способом избавился от своих внутрипартийных соперников.
Естественно, на многих разочаровавшихся в политике все это производило впечатление политики не особо-то и левой и не особо-то и солидарной. Во времена прозрачности и открытости медиа новая политика левого толка требует также соблюдения соответствующего стиля: порядочности, солидарности и личной безукоризненности. Джереми Корбин воплотил этот стиль в начале срока своих полномочий почти что карикатурным образом: депутат, который обрабатывает свой огородик, варит варенье и на каждой демонстрации стоит с однопартийцами в первом ряду. Тем не менее его реальная работа в партии и для партии гораздо менее достойна подражания, и его, в отличие от его консервативных конкурентов, в этой неувязочке охотно попрекают.
Расцвет левых привел в движение многие политические механизмы, но в принципе он до сих пор ничего не изменил фундаментально. Вместо этого с леворадикальных борцов с системой был снят ореол святости, а правые весело праздновали свое второе рождение. Теперь они вполне могут опираться на антиэлитные дискурсы потерпевших провал левых и таким образом еще ярче подчеркнуть свою собственную повестку дня. Если это и изменится, то только в случае, если левый спектр сможет сформироваться на международном уровне, станет более стратегическим и прежде всего четко обозначит границы того общества, к которому он стремится. Просто быть вечными протестующими и разрушителями старого мира до основания – это, наверное, неплохо помогает выиграть первые выборы. Однако на следующих будет уже сложно.