Зеленский в Париже доказал, что он украинский президент. Ему помогла оппозиция, начертившая «красные линии».
О переговорах в «нормандском формате» мы будем говорить еще долго, и с каждой новой подробностью почти 10-часового общения Владимира Зеленского, Владимира Путина, Эмманюэля Макрона и Ангелы Меркель отношение к результатам будет меняться. В первом же приближении можно говорить о победе Владимира Зеленского. В его случае – неопытного политика, не принимавшего участия в дипломатических переговорах в качестве равного – победой стало то, что ситуация не ухудшилась.
«У господина Суркова сдали нервы, он там бумаги бросил на стол и кричал: «Мы так не договаривались». Они предложили разводить и дальше войска. Куда разводить? В Марьинке, где каждый метр полит кровью? И отвод означает сдачу наших позиций на километры. Или в Широкино, где мы стали так, чтобы Мариуполь обезопасить? Это ерунда. Мы ясно дали понять, гуманитарные коридоры – хорошо, потому что людям надо дать возможность ездить без очередей», – рассказал на следующий день после переговоров в Париже министр внутренних дел Украины Арсен Аваков.
Это один из эпизодов «Нормандии» который иллюстрирует то, в какой ситуации оказался Владимир Зеленский, отправившийся на свою первую двустороннюю встречу с Владимиром Путиным. За несколько дней до нее президент Украины заявил: «Для меня очень важно, если мы говорим о прекращении огня, мы будем говорить не в Минском формате, не на заседании в Трехсторонней группе, а будем смотреть глаза в глаза с президентом Российской Федерации». Неизвестно, знал ли президент Украины о том, что в свое время увидел в глазах Путина ныне покойный сенатор Джон Маккейн. Он как-то сказал: «Я большой поклонник Джорджа Буша-младшего, но когда он заявил, что, заглянув в глаза Владимиру Путину, увидел его душу, я сказал, что увидел в его глазах только буквы “КГБ”».
По большому счету ничего не поменялось – в глазах те же три буквы, то же желание сделать Украину частью новой империи, «восстановить историческую справедливость». Меняются только лидеры, пытающиеся разглядеть Путина. Владимир Зеленский столкнулся с тем, о чем его предупреждали, но во что он не верил, наивно думая, что его задора, шарма и обаяния будет достаточно для того, чтобы убедить Путина в правильности украинских требований. «Он (В. Путин. – автор) каждый вопрос разбирает на мелкие части – это то, что я видел. И начинаем даже каждое слово урегулировать. Это сложно. Я просто другой человек, я быстрый человек. Думаю: раз-раз, договорились – давайте. Нет, тут по-другому, другая естественная биомеханика», – говорит Зеленский. Но дело ведь не в «биомеханике», хотя действительно Путин в Париже предстал как реинкарнация Леонида Брежнева – грузный, медлительный, тягучий, как песня «Эй, дубинушка, ухнем» в исполнении Бориса Штоколова. Дело в установке российского президента, которая не изменится, видимо, уже никогда: Украина – историческое недоразумение, которое или надо «исправить», сделав частью РФ или, если не удастся первое, максимально усложнить ей жизнь.
Если объективно, то договоренности, достигнутые на переговорах в Париже, не тянут на прорыв. По сути, они очень напоминают результаты переговоров в Минске: те же обещания о прекращении огня, усилении роли миссии ОБСЕ, обмен пленными, приверженность Минским соглашениям. Этого можно было бы добиться на уровне глав МИД. Но лидеры должны были познакомиться, пообщаться и посмотреть в глаза друг другу. Мы по-прежнему не знаем, какой из пяти сценариев на переговоры в Париж был утвержден украинским Советом национальной безопасности и обороны, о чем накануне заявил секретарь СНБО Алексей Данилов. Как не знаем, удалось ли его реализовать. Но то, что Владимир Зеленский доказал, что он украинский президент – факт.
«Первое – это невозможность федерализации. Украина – унитарное государство, это неизменная статья ее конституции и незыблемый принцип существования государства. Второе – невозможность для кого-либо как-либо влиять на вектор движения и развития Украины, которая является независимым, самостоятельным, демократическим государством, вектор развития которого будет выбирать исключительно ее народ. Третье – невозможность компромиссов в урегулировании ситуации на востоке Украины путем уступок территорий в пределах международно определенных границ. Для каждого украинца и Донбасс, и Крым – это Украина», – заявил президент Украины в Париже.
И даже не важно, почему именно он выступил как настоящий государственник. Потому что так правильно с точки зрения национальных интересов? Хорошо. Потому что Зеленский услышал оппозицию и понял, что его может ждать судьба Виктора Януковича, в свое время в Вильнюсе отказавшегося подписать Соглашение об ассоциации с ЕС? Возможно. Или потому что, как рассказывает один высокопоставленный источник, Владимир Зеленский хочет, чтобы ему «аплодировали каждый день»? Тоже не исключено. Но кажется, все эти объяснения имеют место. Зеленский искренне хочет лучшего для Украины и понимает, что оппозиция, начертившая для него максимально доступно «красные линии», помогла ему понять, в чем состоит это «лучшее». И да, желание нравиться, простое актерское желание признания тоже сыграло свою роль. Путин, Меркель и Макрон в этом случае выступили в качестве статистов для трансформирующегося «эго» Владимира Зеленского. Он перестает быть случайным человеком, волею случая оказавшегося на посту президента, но превращается в функцию, выразителя интересов украинцев – и тех, кто голосовал за него, и тех, кто не голосовал.
Это «ренессансное» впечатление могут испортить две вещи: переговоры по газу и будущие выборы на Донбассе. В газовом вопросе, в котором Зеленский вообще некомпетентен, самым мудрым будет довериться профессионалам. Переговорная позиция Украины крепка как никогда. Мы победили РФ в арбитражах, наши ПХГ полны, транзит газа важен не только нам, но и ЕС, а значит, долю необходимого давления на РФ в попытках склонить ее к более выгодным условиям можно возложить на тех, кому этот газ предназначается. Тарифы на газ для населения снижены на 13%.
«Помните детский стишок: «А у нас в квартире газ. А у вас?». И у вас есть и будет. Но может быть намного дешевле, если мы договоримся о совместной честной работе. Может быть дешевле на 25%, чем сегодня получает конечный потребитель. Прежде всего промышленный потребитель. Цена газа для бытового потребителя, для граждан, дотирована. И мы не можем высчитывать цену от дотированной цены. Это обычная экономическая логика», – отметил Путин на переговорах. Политическая подоплека состоит в том, что Путин обещает Зеленскому то, что раньше обещал своему куму Виктору Медведчуку. И если президент Украины пойдет на эти условия, он гарантировано столкнется с обвинениями в продаже национального интереса, потому что торговать с государством-агрессором нельзя.
С «формулой» и вообще с будущим Донбасса все еще сложнее. Во-первых, Владимир Зеленский впервые согласился на то, чтобы закрепить особый статус Донбасса не на временной, а на постоянной основе. Во-вторых, мы по-прежнему не знаем, как будут проводиться выборы на временно оккупированных территориях. Это все будет предметом дальнейших договоренностей. Но то, что россияне занервничали, начали истерить, как, например, рупор Суркова, директор Центра политической конъюнктуры Алексей Чеснаков, который начал рассказывать о том, что Путин «поставил ультиматум» и что «в ходе переговоров «нормандской четверки» в Париже представители Украины буквально умоляли других участников пересмотреть Минские соглашения», вселяет надежду, что украинская повестка будет выполнена в той редакции, которая выгодна нам. Пока же стоит добиваться обещанного, и прежде всего обмена пленных «всех на всех», которое должно состояться уже до конца этого года.