Структурные преобразования, связанные с отделением прикладной политологии в Высшей школе экономики, актуализировали дискуссию о самом политологическом образовании в России. Какого уровня выпускники выходят из вузов, могут ли они найти себя в профессиональной сфере, почему образование оказалось оторванным от запросов рынка труда? Эти и другие вопросы мы обсудили с политологом, директором Центра политической конъюнктуры Алексеем Чеснаковым.
Алексей Александрович, здравствуйте. Для начала хотелось бы у вас спросить, что сегодня можно сказать об уровне политической экспертизы в России?
Все печально. Необходимо создавать школы подготовки политических экспертов-практиков. Начинать с базового университетского образования. То, что есть — не подходит. Про худшие, самые распространенные случаи пока не будем. В лучших случаях на факультетах политологии готовят ученых либо т.н. аналитиков. Это важные ролевые компетенции, но для целей практической работы они имеют существенные ограничения.
Ученый живет в узком пространстве доминирующих теорий, методов и дискуссий. Ими нужно заниматься глубоко, отвлекая внимание от текущих процессов происходящих в поле. У аналитиков другая беда. Они работают с определенными методами и не видят проблем в контексте, вне рамок поставленной задачи и имеющегося материала. Аналитик хорошо препарирует, но плохо прогнозирует.
Подготовка экспертов-практиков не означает, что все остальные дисциплины считаю второстепенными. Экспертом-практиком должен быть не любой политолог. Хотя, может быть, поиск новых форм в этом направлении даст возможность более объективно посмотреть на себя и теоретикам. За почти тридцать лет существования отечественной политологии ни одного выдающегося теоретика уровня Скиннера или даже Манна тоже не появилось.
Причина в самой профессии или в кадрах?
Много причин. Злую шутку со всеми нами играет нечеткое определение профессии. Политолог — это и преподаватель на кафедре, и технолог в избирательной кампании, и говорящая голова в студии ток-шоу и т.д. Политологом теперь принято называть любое говорящее животное. «Украинский политолог» на российском ток-шоу — это на 99% демонстративный дегенерат, который позорит целую сферу, к которой и отношения не имеет. Ну и про жен-политологов тоже можно вспомнить.
Никогда не задумывались, почему у нас в политологах числится огромное количество людей, не имеющих профильного образования, не известных в научной среде, не знающих разницу между Вильдавски и Шаркански, но при этом с умным видом рассуждающих о политических процессах со всех отечественных экранов? Впрочем, не будем терять время на дегенератов. Давайте о проблемах профессионалов.
В среде лиц, принимающих решения, существует запрос на определенный тип эксперта, который не только специализируется на конкретной теме, но и владеет необходимыми знаниями, навыками подготовки специальных продуктов и услуг — начиная от аналитических записок и презентаций и заканчивая консультациями. Причем вопрос не только в качестве, но и в скорости работы. Для ученого это не всегда важно, для практика — всегда критично.
Этому политологов нужно учить, но этому политологов не учат. Недавно в рамках одного проекта по развитию госуправления запросили несколько работ от магистров-политологов. Это даже невозможно подвергнуть критике. Набор слов. А это — лучшие выпускники прошлого года в лучших столичных вузах. Все знают, как должно быть. Никто не знает, как есть на самом деле.
Кроме того, расширение сфер государственного управления, публичной политики и общественного сектора требует более тщательной и узкоспециальной подготовки. При этом они должны быть в курсе актуальных теоретических дискуссий, владеть методологией, знать специфику работы государственных органов и тех же лиц, принимающих решения, уметь презентовать свои выводы и т.д.
А аналитики… С тех пор как Мельцнер почти в шутку написал свои «Семь смертных грехов политических аналитиков» прошло много времени, но ничего не изменилось.
Не значит ли это снижение требований к подготовке аналитиков?
Не могу исключать такой ситуации. Однако она объективна. Любой специалист в области политического анализа понимает, что существует ограниченный набор подходов и методов и ничего нового изобрести наука уже не в состоянии. Аналитика как деятельность не уникальна. Таланта тут минимум. Нужен максимум знаний и навыков.
Это не беда. Беда для нас и тех, кто сегодня собирается учиться на аналитика в том, что все эти методы, к сожалению, могут быть использованы искусственным интеллектом без участия человека. Причем гораздо быстрее и качественнее.
Сейчас это не столь заметно, но через пять-шесть лет потребность в специалистах по политическому анализу будет сокращаться. Расширятся потребности в специалистах некоторых узких квалификаций, владеющих навыками программирования, глубоко разбирающихся в психологических аспектах политики, специалистах по медиации, например.
Роботы неизбежно заменят аналитиков в ряде процедур. Сейчас это уже фактически произошло в части подготовки к анализу — в сфере мониторинга, сбора и первичной обработки информации. В ближайшее время экспансия искусственного интеллекта будет распространяться на части вторичной обработки — классификации информации и написания базовых отчетов, например.
То есть вы прогнозируете, что политология будет более технологичной?
Тут гораздо важнее обсудить другую проблему. В последнее время в России фиксируется тренд на трактовку политологии как нормативной дисциплины. Это очень скользкий путь.
Как только от политологии начинают требовать учить быть правильными гражданами, как правильно голосовать и почему нужно или не нужно заниматься оппозиционной или лоялистской деятельностью — она превращается в инструмент манипуляции. В один из инструментов.
Политолог может анализировать специфику политической деятельности, определять закономерности и девиации в процессе голосования или типологизировать подходы политических сил к формированию гражданского сознания и т.д. И при этом может время от времени получать свои пять минут славы. Но ученый-политолог не должен пользоваться особой привилегией в политической дискуссии и определять нормы политического поведения.
Я не идеалист. И понимаю, что политология и политологи не смогут полностью избавиться от дидактических функций, но тут их нужно ограничивать, потому что без этого расширяются функции аффирмативные. Проще говоря — попытки учить от имени политической науки и решать за политиков, как надо заниматься политикой и как не надо, в конечном счете приводят к банальной пропаганде.
А не приведет ли разворот к практике к потере смысла академического знания?
Важно понимать, что имеется ввиду под академическими знаниями. Разумеется, никто не говорит о сокращении базовых дисциплин. Поверьте, история политических учений и политическая теория все равно всем нам понадобятся. Платона,и Локка, Вебера и Хантингтона никто не отменяет.
Вопрос в том, что уже много лет как фокус исследований в нашей стране в области политических знаний, сменился на темы, имеющие ограниченную ценность. Например, проблема транзита власти. Она очень важна, но не менее важными являются темы атрибутов госаппарата, новых технологий и т.д.
Этот вопрос имеет очень важное значение. Недаром Фукуяма, посвятивший значительную часть своей интеллектуальной энергии теме порядка и качеств государств, в итоге пришел к выводу что политическая наука — одна из важнейших дисциплин для успешности создания учреждений для легитимности власти и общественного планирования. То, что у нас проблемы с этими сферами во многом зависит от отсутствия политологов в процессе принятия решений.
Это противопоставление навязло в зубах, но сегодня темы сферы policy важнее тем politics.
К тому же политологи почему-то безропотно отдали на откуп специалистам по госуправлению и экономистам (последние, кстати, намного опередили политологов в объяснении политических процессов и институтов) очень большое количество важнейших тем. В результате в госуправлении политики не осталось. Один сплошной менеджмент. А потом удивляются и стенают, что политуправленцы и народ у нас говорят на разных языках.
Вообще, у нас сложилась порочная практика сводить практический политический анализ к электоральным исследованиям. Это грубая ошибка. Также как нельзя сводить всю социологию к работе поллстеров.
По вашему мнению, насколько политологи после окончания вуза готовы заниматься обеспечением лиц, принимающих политические решения?
Никак не готовы. Мнений полно, понимания нет. В вузах пониманию не учат. Как не учат базовым навыкам составления экспертного заключения, аналитической записки, критического реферирования научного доклада и т.д. Этому выпускников вынуждены учить на работе. Даже хуже — не учить, а переучивать. Потому что к моменту выхода из университета у специалиста уже полностью сформирован стиль, язык, большинство базовых навыков работы с информацией. И все они не соответствуют любым стандартам работы в реальной политике. Большинство политологов либо ломается под сложившийся в том или ином учреждении формат, либо отравляется на помойку. Это нерациональный и неестественный отбор. С такой ситуацией не следует мириться.
Беседовали: Михаил Карягин и Алексей Чеснаков. АК