Гендерные квоты в избирательных списках нарушают Конституцию: в Основном Законе речь о народе, а не о его отдельных группах.
31 января 2019 года парламент федеральной земли Бранденбург принял первый в Германии закон о гендерных квотах в избирательных списках. Закон обязывает партии составлять свои списки для выборов в земельный парламент на паритетных гендерных началах. Решение о том, кто возглавит список – мужчина или женщина – предоставили самим партиям. Те, кто причисляет себя к так называемому третьему полу, могут решать сами, в какой части списка – «мужской» или «женской» – разместить свою кандидатуру. Исключение сделано для партий, политических объединений или объединенных избирательных списков от нескольких партий либо групп избирателей, которые согласно статуту принимают в свой состав или желают представлять интересы представителей только одного пола.
Закон затрагивает многие вопросы конституционного права. В связи с государственным «заказом» на обеспечение равных прав мужчин и женщин спорным является вопрос, можно ли оправдать прописанное в законе вмешательство в свободу деятельности партий, а также свободные и равные выборы. Кроме того, вызывает сомнение и то, согласуются ли положения, касающиеся лиц, относящих себя к третьему полу, с принципом равенства согласно ст. 3 Основного Закона. Закон о квотах в избирательных списках предоставляет преимущества, и в то же время ущемляет права лиц, причисляющих себя к третьему полу. Они оказываются в более выгодном положении, ибо только они получают право на место в «мужской» или «женской» половине избирательного списка. В то же время дискриминирующим обстоятельством является лишение права быть кандидатами в качестве представителей третьего пола, так как соответствующие квоты в списках не предусмотрены. К тому же вопреки судебной практике Федерального конституционного суда снова придется принимать решение в пользу одного из «классических полов».
Впрочем, явное и резкое несоответствие этого закона конституции является следствием нового идеального представления о демократии, которое преследуется в нем. Такое изменение в понимании демократии нарушает основы принципа демократии, защищенные и провозглашенные неизменной гарантией вечного действия ст. 79, абзац 3 Основного Закона ФРГ. Тем самым правовая ситуация в Бранденбурге перестала соответствовать требованиям к демократии Основного Закона, а потому несовместима с ним.
В результате закон о гендерных квотах в избирательных списках подменяет принцип народного суверенитета принципом группового суверенитета на основе полового признака. Закон, как метко заметил бывший судья Конституционного суда профессор, доктор Удо Ди Фабио, в принципе основан на идеях, положенных в основу земских соборов. Как и в случае с земскими соборами XIX века, народ представляется не как единство свободных и равных граждан. Вместо этого осуществляется подразделение населения на различные группы. Именно на этом основан и бранденбургский закон: отныне население федеральной земли Бранденбург существует не как единое целое, а в форме двух этнических групп, отличающихся друг от друга по половому (мужчина или женщина) признаку. Обе группы могут конкурировать между собой в партиях, допускающих членство представителей только одного пола, то есть сугубо женская партия может бороться за голоса избирателей с сугубо мужской партией. Во всех других партиях кандидатуры мужчин и женщин выдвигаются на паритетных началах. Вдобавок подразумевается, что каждая группа соответственно может претендовать на 50 процентов парламентских мандатов. Парламент, не состоящий на 50 процентов из женщин, теряет таким образом полную демократическую легитимность. Это отчетливо прозвучало в высказывании председателя бранденбургского земельного парламента после принятия закона о квотах. Она назвала закон большой победой демократии и подчеркнула: «Речь не о женщинах в отдельности, а о едином целом. Речь не о квотах, а о демократии. У женщин есть право на половину власти – без них невозможно построить государство».
Из-за подхода на основе представительства по половому признаку нарушаются устои принципа демократии, закрепленного в Основном Законе. Он относится к народу как к единству свободных и равных граждан, избирающих своих депутатов путем прямых, свободных, равных и тайных выборов вне зависимости от полового признака или иных критериев. Мандат депутата при этом свободен. Согласно ст. 79 Конституции, депутат является представителем интересов всего народа. Право на представление в парламенте групп населения по каким-либо признакам или на основе каких бы то ни было определений в Основном Законе не предусмотрено, он предписывает только парламентское или депутатское представительство народа как единого целого. Это подкреплено и судебной практикой Федерального конституционного суда, который постоянно говорит о народе как носителе государственной власти, а не о его отдельных группах.
Претензия на изменение в толковании понятия демократии ни в коем случае не вытекает из сформулированной в рамках конституционного права задачи уравнивания прав различных общественных групп. Эта задача сформулирована в ст. 3 Основного Закона: «Государство поддерживает реальное воплощение в жизнь принципа равноправия между мужчинами и женщинами и содействует устранению существующих перекосов». Однако эта конституционная миссия, по справедливому мнению, касается лишь равенства возможностей для мужчин и женщин. В ней не предписывается обязательство государства обеспечить и равенство достигнутых результатов. К тому же миссия уравнивания прав не предполагает преобразования демократической системы в понимании Основного Закона до тех пор, пока она подлежит защите оговорки о вечном действии ст. 79 Основного Закона.
И наконец закон о квотном представительстве настежь открывает двери для вполне возможного в последующем ослабления или даже устранения демократии. А еще ввиду своего столь революционного характера закон является нарушением принципов демократии, защищенных ст. 79 Основного Закона. Революционный стержень закона заключается в стоящей за ним идее, которая проявилась еще в первоначальном законопроекте Партии зеленых: парламент призван стать зеркальным отражением различных групп населения. Если воспринять эту идею всерьез, то можно себе представить и выделение других групп населения, а не только мужчин и женщин, причем не только как возможность, но и как необходимость. Тогда население можно и нужно делить по другим группам. Тут можно было бы, например, руководствоваться такими критериями, как религиозная принадлежность, заработная плата, сексуальная ориентация или происхождение. Применяя идею зеркального отражения, трудно осуществить размежевание. А если представить себе бундестаг как орган, призванный отобразить общественную структуру народа, то возникает еще одна мысль: свободные выборы не годятся для достижения этой цели, поскольку в них кроется опасность получения недостаточно четких результатов, если в итоге не удастся добиться точного отражения установленной наперед пропорции. Следуя этой мысли до конца, можно, впадая в крайность, потребовать определения состава бундестага при помощи компьютерной программы, дабы математическим способом определить, какие граждане должны стать депутатами, чтобы в результате получить зеркальное соответствие общества. Поэтому идее зеркального представительства в самом ее зародыше нужно сказать нет.
Таким образом, закон о гендерных квотах в избирательных списках нарушает базовые ценности Конституции, а потому явно противоречит ей.
Моника Польцин.ipg-journal.io