В своем первом выступлении в статусе министра иностранных дел Германии Хайко Маас переменил тон в отношении России и назвал неприемлемыми как аннексию Крыма, которая противоречит международному праву, так и непрекращающуюся российскую агрессию в отношении Украины. Позже Маас выступил категорически против возвращения России в «Большую семерку» (G7) и занял однозначную позицию в этом вопросе.
Но тема России продолжает вносить раскол: переизбыток понимания в отношении политики Кремля и потребность в поддержании хороших отношений с Россией – все это по-прежнему доминирует в германской политике и германском обществе, неизменно преподнося все новые и новые сюрпризы. Российское вторжение в Украину остается для Европы беспрецедентным явлением со времен Второй мировой войны. Вместе с Крымом Кремль насильственным образом аннексировал часть Украины и, в добавок к этому, активно участвует в силовой агрессии на территории Восточной Украины. Затем, в мае 2018 года, появился итоговый отчет международной следственной комиссии (МСК), в котором сделан вывод, что ракета, сбившая самолет рейса МН17 и ставшая причиной гибели 298 людей, была на вооружении 53-й зенитной ракетной бригады российской армии. Непрекращающиеся хакерские атаки на органы политической власти в государствах-членах ЕС, равно как и циничное высказывание Путина, когда он хакеров сравнил с деятелями искусства, тоже не способствуют снятию напряжения в сложившейся ситуации.
Поведение России сегодня характеризуется агрессивностью, нарушением международного права, а также полной неприемлемостью. Поэтому в текущих условиях, а особенно после оглашения причин катастрофы рейса MH-17, невозможно осуществить скорый возврат к партнерским отношениям с Россией. Жертвами российской агрессии стали как украинские граждане, так и граждане Европейского союза. Эта агрессия требует соразмерной и единодушной реакции всей Европы.
Сохранять санкционное давление
Общеевропейские санкции, которые были введены в 2014 году и которые с тех пор поэтапно расширяются, стали важным шагом в этом направлении. Они демонстрируют единство между европейскими партнерами. Однако вместо того, чтобы думать над смягчением санкций (такое требование выдвинул недавно, например, итальянский министр внутренних дел Маттео Сальвини), стоит обсудить расширение санкций – как в свете упомянутых результатов расследования международной следственной комиссии в отношении МН-17, так и в отношении дела Скрипаля.
В любом случае, право на смягчение санкций возникнет только тогда, когда Россия сделает ощутимый вклад в реализацию Минских соглашений. Под этим подразумевается в том числе и прекращение огня в Восточной Украине – тут российское правительство может сделать решающий шаг за счет давления на подконтрольных ему сепаратистов. К тому же Германии – в рамках своего будущего членства в Совете безопасности ООН – стоит выступить в поддержку развертывания миссии «голубых касок» в Восточной Украине, которая уже не раз была предметом широких дискуссий. Миссия ООН, наделенная нерушимым мандатом, может стать ключом к прекращению войны на Востоке Украины в среднесрочной перспективе. До тех пор, пока в этом отношении не будет достигнут какой-то прогресс, стоит каждые шесть месяцев продлевать все санкции, которые привязаны к Минскому процессу, не вступая в дискуссии по этому вопросу.
Российские деньги на Западе
В дополнение к санкциям против России, Европа должна укреплять собственную устойчивость. Насаждение раскола и раздора – это именно то, к чему стремится Россия. Поддержка популистских и сочувствующих России партий в государствах-членах ЕС в такой же мере входит в репертуар кремлевских стратегов, как и распространение фейковой информации, а также осуществление хакерских атак. Исключительное значение имеет не только вложение средств в кибербезопасность, но и совершенствование контроля за поступающими финансовыми потоками. По данным исследования Global Financial Integrity и National Bureau of Economic Research, представители российской элиты закачали в западные страны (в том числе – в Германию) от $800 млрд до $1,3 трлн. Эти деньги не только имеют отчасти незаконное происхождение, но и являются важным политическим инструментом для России. Один из элементов российской «мягкой силы» – это организационная и финансовая поддержка для партий, которые оцениваются как дружественные (вне зависимости от того, какой политический спектр они представляют – правый или левый), а также для представителей европейских элит. Ярким примером является бывший германский федеральный канцлер Герхард Шредер, который ранее возглавлял наблюдательный совет «Северного потока-1», а сейчас выполняет те же функции в «Роснефти», являющейся одним из важнейших инструментов российской внешней политки. Шредер стал сегодня одним из самых влиятельных лоббистов российской государственной власти.
Исправить ситуацию можно за счет более высокого уровня прозрачности для российского капитала и соответствующих финансовых потоков в западном мире, а также за счет задействования юридически безупречных возможностей по замораживанию сомнительных нематериальных активов. Как следствие, на уровне ЕС Германии стоит выступить в поддержку того, чтобы скорейшим образом претворить в жизнь директиву ЕС о предотвращении отмывания денег от 2015 года, и поддержать инициативу Великобритании, которая требует раскрыть конечных собственников анонимных компаний, не ведущих оперативной экономической деятельности, а также заморозить при помощи так называемых законов о вкладах неустановленного происхождения все подозрительные нематериальные активы от 50 тыс. фунтов стерлингов, чье законное происхождение ничем не подтверждается.
У Германии нет особого пути
В процессе выработки новой европейской восточной политики необходимо изначально согласиться с тем, что в отношении России Германия (несмотря на исторически сложившиеся тесные отношения) не может быть нейтральным посредником – она должна занять прозрачную позицию, согласованную с европейскими партнерами. Понятно, что экономические интересы никуда не деваются, и в долгосрочной перспективе нет никаких сомнений, что многие глобальные вызовы можно преодолеть только в сотрудничестве с Россией. Но в период конфликта, в котором Россия выступает в роли очевидного агрессора, не может быть и речи о каком-либо германском особом пути или же об индивидуальных играх немецких политиков. Показательным примером иллюзорности германского особого пути является нашумевший проект нефтепровода «Северный поток-2», который для России не только является прибыльным бизнесом, но и служит средством для вбивания клина между Германией, Польшей, Прибалтикой и Украиной. Было ошибкой вести переговоры с Россией о расширении нефтепровода, не вынудив ее дать гарантии того, что Украина не останется без транзита по своей территории. Федеральному правительству стоит проявить проворность в своих действиях, так как договор между Россией и Украиной о газовом транзите на период после 2018 года все еще находится в подвешенном состоянии.
Помехой для федерального правительства при выработке более европейской восточной политики, основанной на единодушии с другими странами-членами ЕС, является также позиция некоторых представителей деловых кругов. Остается только досадовать на то, что на политическом уровне было принято решение о санкциях и более жестком курсе в отношении России, а на мероприятиях Восточного комитета германской экономики гостям из России подмигивают – мол, снятие санкций является лишь вопросом времени. Само собой разумеется, что правительство не может закрыть рот деловым кругам, и все же – при известных обстоятельствах – женщинам-политикам и мужчинам-политикам, а в первую очередь представительницам и представителям федерального правительства стоит нынче воздержаться от публичных выступлений на мероприятиях Восточного комитета.
Организация взаимодействия на принципах гражданского общества
На практике все это, конечно, не означает прекращения диалога. Естественно, что Германии – лидеру среди стран ЕС как по размеру территории, так и по уровню экономического развития – стоит наращивать обороты взаимодействия с Москвой и сохранять существующие возможности для коммуникации. Однако этот диалог должен основываться на четко установленных параметрах. Во-первых, Германия выступает как часть ЕС и представляет совместно выработанную европейскую позицию в отношении России. И во-вторых, в сложившихся обстоятельствах ни о каком партнерстве не может быть и речи. Помимо прочего, это означает, что федеральное правительство однозначно констатирует и осуждает как нарушения международного права, так и преступления российских властей, в том числе – аннексию Крыма, сбитие рейса MH17, участие в войне на территории Украины и хакерские атаки на органы власти и организации в Германии, такие как бундестаг, Федеральное министерство иностранных дел и Фонд науки и политики.
Помимо этого, важно не только проводить различие между российским правительством и населением России, но и в период конфликта с удвоенной силой поддерживать проекты, направленные на сближение граждан России и Германии. Кроме того, в долгосрочной перспективе Германии стоит активно требовать от ЕС упрощения визового режима для российских граждан. Взаимодействие на принципах гражданского общества открывает возможности для улучшения взаимопонимания на российско-германском направлении, не компрометируя при этом политическую позицию.
Больше Европы
Совместно выработанная европейская восточная политика, включая достижение единой позиции в отношении России, является непростой задачей. На уровне Европейского союза Германии стоит сконцентрироваться на том, чтобы объединить европейских партнеров в рамках совместно выработанной восточной политики, а не вести двусторонние переговоры с Россией. Эта политика должна быть вписана в треугольник, вершины которого образуют ЕС, Россия и страны Восточного партнерства. Интересы и позиции названных сторон настолько переплетены между собой, что раздельные переговоры между ними становятся просто недопустимыми. И это определенно охватывает интересы России в вопросах проведения собственной политики безопасности. Поэтому нужно отдавать себе отчет, что политика России неизменно включает в себя политику в отношении других постсоветских республик, таких как Грузия, Молдова и Украина. Выстраивая с ними отношения на основе Соглашения об ассоциации с ЕС, Германия и Европа берут на себя также ответственность за эти государства: то, что происходит внутри Европы, в определенной мере касается всех нас, даже если упомянутые страны, возможно, и не получат разрешение на вступление в ЕС в долгосрочной перспективе.
Общий подход сводится к тому, что позиции по всем внешнеполитическим вопросам в сфере отношений с Россией и Восточного партнерства, а также в сфере энергетической политики и новых энергетических проектов должны быть одобрены Советом ЕС и его рабочими группами. Ни одно национальное государство не имеет больше права на самостоятельную игру. Если государства-члены ЕС хотят, чтобы Кремль серьезно относился к ЕС, они в том числе должны единодушным фронтом выступать как ЕС. В этом отношении Германия может подать позитивный пример и выступить за более интенсивное согласование разных вопросов между государствами-членами ЕС. Еще один момент, который стоит обсудить с европейскими партнерами, – это формат диалога между ЕС и Евразийским экономическим союзом (ЕАЭС). Регулярный диалог с Россией является важным, но институционализация некоего Совета ЕС-Россия может дать ложный сигнал. В Евразийский экономический союз помимо России входят также Казахстан, Беларусь, Армения и Киргизстан. Консультации между двумя союзами могли бы усилить позиции ЕС как самостоятельного игрока, а также помогли бы избежать эксклюзивного контакта с Россией и одновременно с этим учесть интересы других государств-членов ЕАЭС. Совет НАТО-Россия также стоит продолжать использовать как платформу для взаимодействия. Но принцип остается неизменным: Диалог имеет рамки, и Германия должна их придерживаться не так, как Россия.