Жизнь при диктатуре — ужасный опыт, но некоторым хотя бы удается превратить его в материал для литературного творчества. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию 5 художественных книг о жизни при диктаторских режимах. Эти книги объединяет то, что все их авторы знают, что такое жизнь при диктатуре не понаслышке. Кому-то не посчастливилось расти при диктатуре Чаушеску или аргентинской хунты, кто-то своими глазами застал приход к власти иранских аятолл или Аугусто Пиночета, а чье-то детство испортил кубинский режим — но, так или иначе, их опыт будет полезен любому жителю РФ, который осознал, что обитает в тоталитарной антиутопии.
Герта Мюллер – «Сердце-зверь» (1994)
Поэтесса и писательница Герта Мюллер родилась в 1953 году в семье принадлежавшей к немецкоязычному национальному меньшинству Румынии (банатским швабам). Ее отец служил в войсках СС, а мать после занятия Румынии советскими войсками как немка была депортирована в лагерь на территории Украины, откуда освободилась только в 1950-м.
Мюллер довелось пережить и увольнение с работы на машиностроительном заводе, где она трудилась переводчицей, за отказ сотрудничать с Секуритате, тайной полицией коммунистического режима, и осуждение собственных соплеменников (многим банатским немцам не понравилось то, как она изобразила их быт в своей дебютной книге «Низины»), и отказ в выезде за границу. В 1987-м ей вместе с ее тогдашним мужем все-таки разрешили уехать, после чего они поселились в Западном Берлине.
Значительная часть творчества Мюллер посвящена исследованию атмосферы страха, насилия, доносительства и повсеместного воровства, царивших в Румынии при тоталитарном режиме Чаушеску. К числу этих книг относится и переведенный на русский язык роман «Сердце-зверь». Роман написан от первого лица, и в его главной героине, нигде на протяжение всего произведения не названной, без особого труда узнается автор и характерные подробности ее биографии: учеба в институте, работа на фабрике, увольнение, преследование и эмиграция.
Героиня «Сердце-зверя» взрослеет вместе с тремя своими друзьями, чьи отцы тоже были ССовцами: Эдгаром, Георгом и Куртом. Эдгар и Георг пишут стихи и прячут их, а Курт любит фотографировать колонны автобусов, на которых заключенных везут работать на стройки. Четверо друзей живут в страхе перед диктатором и его охранниками, но надеются, что в один прекрасный день те захлебнутся от своей ненависти, а их стихи и фотографии помогут этот день приблизить.
В 2009 году Герта Мюллер получила нобелевскую премию по литературе с формулировкой «с сосредоточенностью в поэзии и искренностью в прозе описывает жизнь обездоленных».
Все жили мыслью о бегстве. Все думали, как бы пуститься вплавь через Дунай и плыть, пока воды не станут зарубежными. Или во весь дух помчаться через поле, пока не станут зарубежными земли. Было видно по их глазам: скоро, скоро уже они на все деньги, какие у них есть, накупят у землемеров карт. Они делали ставку на туман над полями или рекой: в тумане не настигнут их ни пули, ни собаки пограничников, и они уйдут или уплывут. Видно было и по их рукам: скоро, скоро уже они примутся мастерить воздушные шары, хрупких птиц из простыней и хлипких древесных стволиков. Эти делали ставку на то, что ветер не затихнет и они улетят. И видно было по их губам: скоро, скоро уже они будут шептаться с охранником на железной дороге, сжимая в кулаке все деньги, какие у них есть. Эти, чтобы бежать, заберутся в товарный поезд.
Только диктатор и его охранники не помышляли о бегстве. По их глазам и рукам и губам было видно: и сегодня, и завтра они будут разводить в этой стране кладбища, на то у них пули и собаки.
Роберто Баланьо – «Чилийский ноктюрн» (2000)
Автор впервые в прошлом году изданного на русском языке монументального романа «2666», который называют одной из главных постмодернистских книг XXI столетия, Роберто Боланьо родился в Cантьяго в семье водителя автобуса и учительницы. Жизнь была тяжела: с 10 лет Роберто пришлось работать продавцом билетов. В 1968 году Боланьо вместе с семьей переехал в Мексику, где бросил школу, начал работать журналистом и стал участником троцкистского движения.
В 1973-м 20-летний Роберто вернулся на родину, чтобы лично принимать участие в социалистическом строительстве под руководством Альенде – но вместо этого после пиночетовского переворота оказался одним из неблагонадежных элементов, живущих при военной хунте. Боланьо арестовали по обвинению в терроризме и бросили в тюрьму, где он провел 8 дней. Согласно версии событий, изложенной Боланьо в рассказе «Танцевальная карта», лично его не пытали (хотя он этого не ожидал), но через стену он слышал, как пытают других, не мог заснуть и не имел ничего читать, кроме журнала на английском языке со статьей о доме, который когда-то принадлежал Дилану Томасу. Выпутаться из этой страшной передряги ему удалось благодаря двум бывшим одноклассникам, ставшим силовиками при пиночетовском режиме.
Позднее Боланьо неоднократно обращался в своей прозе к теме пиночетовских репрессий. В частности, повесть «Чилийский ноктюрн», написанная как один экспрессионистский поток сознания, рассказывает о группе чилийской богемы, которая собирается в особняке, чтобы провести время за интеллектуальной беседой. Пока гости спорят о чилийской поэзии, хозяин дома буднично пытает в подвале оппозиционеров, ведь хозяйка салона замужем за одним из пиночетовских палачей, о чем и не догадываются посетители.
Дом снесут, подвал порушат. Там один из сотрудников Джимми прикончил испанца, работника ЮНЕСКО. А сам Джимми забил до смерти Сесилию Санчес Поблете. Бывало, мы смотрели телевизор с детьми, а свет вдруг на время выключался. Никаких криков мы не слышали, только свет иногда разом мерк, а потом загорался снова. Так вы пойдете смотреть подвал?
Маржан Сатрапи – «Персеполис» (2000)
Безоговорочная классика среди книг о жизни при диктатуре – это автобиографический комикс иранской писательницы Маржан Сатрпапи, живущей сейчас во Франции и пишущей на французском языке. Изданный как черно-белый графический роман в четырех томах «Персеполис» рассказывает историю взросления юной, активной и свободомыслящей Маржан, в стране на глазах погружающейся все глубже в фундаменталистский мрак.
Действие романа начинается на излете 1970-х годов. Маржан растет в семье, относящейся к верхушке среднего класса, и с детства имеет доступ к богатой библиотеке, благодаря которой знакомится с сочинениями западных политических философов. Дядя Ануш рассказывает ей истории о том, как его содержали в тюрьме как коммунистического революционера, приучая девочку превыше всего ценить идеалы равенства и свободы. Маржан участвует в демонстрациях против шахского режима, и скоро этот режим действительно падает – но люди не получают освобождения. К власти в стране приходят религиозные фундаменталисты. Дядю Ануша снова сажают в тюрьму и казнят по обвинению в шпионаже. А затем начинается ирано-иракская война.
Вторая часть книги рассказывает о жизни Марджи в Австрии, куда родители отправляют девушку учиться в страхе за ее будущее. Слишком европеизированная для иранского общества, Марджи оказывается слишком консервативной для общества европейского. Попытка социализироваться оборачивается неудачей, и Марджи возвращается к себе на родину: туда, где исламская полиция следит за тем, достаточно ли лицо девушек покрыто хиджабом, и врывается к людям домой, чтобы проверить, не идет ли там вечеринка.
Временами искрометно смешной, а временами – пронзительно грустный, «Персеполис» – это по-настоящему выдающееся произведение о юности, взрослении и том, как продолжать сохранять внутреннюю свободу, в обществе, которое настроено любую свободу растоптать. Ознакомиться с ним стоит любому читателю – даже тем, кто обычно не интересуется графическими романами – а заодно можно посмотреть и одноименный мультфильм, снятый по книге Сатрапи в 2007 году и завоевавший много престижных наград, в том числе приз жюри Канского кинофестиваля.
Венди Герра — «Все уезжают» (2006)
Роман кубинской писательницы Венди Герра с близким сердцу каждого «хорошего русского» после 24 февраля 2022 года названием рассказывает о взрослении юной Ньеве в прибрежном кубинском городке Сьенфуэгосе, пришедшемся на 1980-е. Роман написан от первого лица в форме дневниковых записей и в значительной мере автобиографичен. Как и протагонистка ее романа, сама Венди Герра тоже выросла в Сьенфуэгосе. Кроме того, как и Ньеве, она с детства записывала в толстой тетради все свои переживания, которые в дальнейшем и послужили материалом для писательского творчества.
Дневник Ньеве начинается с того, что ее мать выходит замуж за иностранца: шведа Фаусто, который работает на атомной электростанции. Окружающие не без причины считают Фаусто странным, ведь тот любит купаться голым и расхаживает голышом по пляжу, а отец Ньеве и вовсе ненавидит его настолько, что готов наброситься с кулаками. Мама Ньеве, кубинская радиожурналистка и андеграундная художница, для властей – недостаточно благонадежный элемент, поэтому ее отправляют в качестве наказания в командировку в Анголе, откуда она возвращается дрожащая от лихорадки и страха перед новыми репрессиями. Вскоре она проигрывает суд, который назначает опекунство над Ньеве ее отцу: склонному к насилию алкоголику.
«Все уезжают» – это история о взрослении на Кубе, совсем не похожий на тропический социалистический рай с открытки. Ньеве описывает помещение в Центр перевоспитания несовершеннолетних, голод, военные сборы, обмены девичьими секретами и пугающее стадное чувство, охватившее всех ее ровесников. Благодаря своей матери Ньеве попадает в кубинскую богемную среду, переживает первую любовь и эмиграцию с Кубы ее любовника и последних друзей, которые у нее оставались.
Крупнейшая испанская газета «El Pais» назвала роман «Все уезжают» лучшей испаноязычной книгой года. Книга переведена на английский, французский, итальянский, чешский и болгарский языки.
Если ты правильно пользуешься столовыми приборами, тебя обзывают буржуйкой, так что лучше уж орудовать одной ложкой, как лопатой. И разговаривать с набитым ртом. И подталкивать еду большим пальцем. Когда в конце недели я возвращаюсь домой, мама называет меня «дочерью средневекового свинопаса».
Мама не понимает, что если ты не такая, как все, то должна заплатить за это высокую цену. Тебе никогда не звонят, чтобы куда-нибудь пригласить вместе с другими: ни на концерт, ни на пляж, ни на устраиваемые без особого повода домашние вечеринки. Вспоминаю, сколько раз я стояла одна в нескончаемой очереди, чтобы попасть на концерт Сильвио или Пабло, а неподалеку стояли мои одноклассники, шутили, смеялись и радовались так, как мне не дано.
Это холодная война, тихая война юности.
Инес Гарланд – «Камень, ножницы, бумага» (2009)
Будущая писательница Инес Гарланд родилась в Буэнос-Айресе в 1960 году, а когда ей исполнилось 16 лет, к власти в стране пришла военная хунта. Десятки тысяч пропали без вести, были убиты или подвергнуты пыткам в рамках проходившей при поддержке американских спецслужб операции «Кондор» по уничтожению инакомыслящих. Аргентинские подростки и студенты были среди тех, кто оказывал активное сопротивление режиму, и новая власть расправлялась с ними самым беспощадным образом.
Наиболее известное произведение Гарланд, роман «Камень, ножницы, бумага» начинается как история о взрослении: от невинных детских игр главная героиня, Альма, переходит к подростковым вечеринкам и первой влюбленности. Тем временем в ее стране свершается нечто ужасное, но сама Альма не понимает этого, а ее родители поддерживают новую власть. Диктатура и политический террор присутствуют в жизни Альмы в качестве тени, чтобы в конце выступить на передний план.
«Камень, ножницы, бумага» получил премию Аргентинской ассоциации детской и юношеской литературы как лучший подростковый роман 2009 года и переведен на многие европейские языки.
– Когда прибежал Марито, они меня уже отделывали так, чтобы мало не показалось. Те, что оставались снаружи, его схватили, а те, что дубасили меня внутри, бросили и переключились на него – «кто, кто, кто же это был?», вопрошал мой собственный голос у меня голове, не находя выхода наружу. – Знаешь, о чем я тогда думал? Думал, что для нас, для таких, как я, это малость полегче, ведь мы уже и так знаем, что такое хорошая порка. Мы‑то твердый орешек. А есть такие, кто не выдерживает. Смотри, – сказал он и задрал рубаху.
Грудь и спина были необычного цвета. Огромные синяки, в гамме от желто‑коричневого до фиолетового, сливались и опоясывали его тело. Он повернулся на стуле, чтобы мне было лучше видно. Кое‑где темнели корки засохшей крови.
– Кто? – выдавила я наконец.
И не узнала собственный голос. Отец Марито посмотрел на меня тем же взглядом, каким смотрел Марито, когда я задавала ему глупые вопросы.
– Налей мне вина.
Если вас заинтересовал этот текст, также рекомендуем к ознакомлению наши подборки из 5 книг об анархизме, 5 книг о колониализме в жанре нон-фикшн и 5 художественных произведений на ту же антиколониальную тему.
Это текст исторического проекта «бармалеи/партизаны» — коллектива журналистов, который решил, что аналогий и перекличек между современной Россией и событиями XX века настолько много, что почему бы не сделать об этом медиа. Другие материалы проекта «бармалеи/партизаны» в телеграме и инстаграме.